Аферисты - Славные времена - Страница 29

Комаровский сказал твердо.

- Я дам те показания, которые не разойдутся с истиной.

- Точнее, пан Комаровский?

- Я признаю, что был застигнут покойным в несколько щекотливую минуту... Был изгнан из дому, а потому ничего дальнейшего знать не могу.

- Альф... Ты вернулся. Вернулся в дом. Это доказано. - внятно произнес Ишак.

- Как это? - с вызовом вскинул голову Альфред Викторович.

- Так. Ты вернулся, чтобы забрать свое барахло.

- А ты видел, как я вернулся? Откуда наблюдал? Прятался после убийства?

- В такую глупую ловушку, Альф, ты меня не загонишь. Я вернулся утром, когда здесь уже было полно милиции. А твоих шмоток - не было. Ты сделал ошибку, Альф, поскупердяйничал, костюмчик и дубленку пожалел. Если бы они оставались на месте - ты был бы чисто, как ангел после бани.

- У меня есть железное алиби!

- Дай Бог. Я тоже могу сказать, что сделал из тебя чучело и вышиб за двери. И больше тебя не видел. Даже на дороге.

Вот и начался торг! Ситуация, в которой Альфред Викторович всегда был изворотлив, как намыленная змея, всегда побеждал.

- А что я должен сказать, Ишак? Для твоего алиби?

- Для алиби - ничего. - спокойно ответил охранник. - Сторожа на вахте видели, во сколько я уехал и записали время. Я просто хочу, чтобы когда тебя прижмут к стенке и ты сознаешься, что вернулся за своим шмотьем, то ты - не ври. Не говори, что якобы увидел меня снова в доме. Или почувствовал, что я там прятался. Ты на любую провокацию способен, Альф, лишь бы свою шкуру спасти. А тебя ведь так прижмут, что изо рта кишки полезут.

Альфред Викторович искренне возмутился.

- Да за кого ты меня принимаешь? И почему это меня прижмут?!

- Прижмут и расколят, Альф. - убежденно сказал Ишак. - Босса убил ты. Но я не судья и не палач, чтоб тебя карать.

- Я?!

- Да. Ты. Освободился, из жадности вернулся с кем-то за своим барахлом, увидел, что меня нет и зарезал босса. Ты ведь мелкая, но мстительная крыса, Альф. Ты старуху не простишь, если она тебе случайно на ногу в трамвае наступит. На медленном огне бабку изжаришь.

В голове у Альфреда Викторовича все перемешалось - оказывалось, что образ его в сознание окружающих вовсе не совпадал с его собственными представлениями о своей персоне! Вместо приличного, убеленного легкой сединой джентльмена, (пусть дамского угодника) ладно - пусть альфонса, но порядочного человека - его держали за мстительного грязного уголовника!

- Что ты несешь Ишак? - возмутился он.

- Я бы тебя убил , скот, - глухо произнес Ишак. - Если бы от того, что ты околеешь, был хоть мизер пользы. И я тебя убью непременно, если ты, спасая свою шкуру, попытаешься повесить на меня хоть какое-то вранье.

- Подожди, Петр, - слабо пролепетал Комаровский. - Я не убивал... Кто-то еще, когда нас с тобой уже не было, ворвался в дом! А я...

- А ты вернулся позже? - ехидно встрял Ишак. - Вот и держитесь этой версии, быть может повезет. Гуляй, надеюсь больше не увидимся. Разве что в зале суда.

Альфред Викторович уже пришел в себя и оставил последнее слово за собой.

- Надеюсь, на разных скамейках: я - свидетель, а ты возле охраны.

Ни на кого ни глядя, Альфред Викторович вышел из поминального зала и пошагал боковой аллеей к калитке. В сознание его билось соображение, что при всей своей уверенности Ишак явно чего-то боялся, боялся настолько, что в дебатах даже не попытался согласовать с ним ответов на вопросы при очной ставке. Да, судя по всему непробиваемым алиби он себя обезопасил на тот случай, если его привлекут за убийство. Но вряд ли он был его исполнителем. Профессиональный охранник с его практической и теоретической подготовкой смог бы подготовить что-либо много хитрее, чем примитивный удар клинком в живот жертвы. Мог организовать такой несчастный случай, разгадка которого привела бы всех дознавателей в сумасшедший дом. Но тем не менее, Ишак в чем-то его, Альфреда Викторовича, остерегался, пытался шантажировать и весьма приметно тянул из ножен клинок явственной угрозы.

Альфред Викторович остановился, озаренный внезапной мыслью: а вот ружье в дверях его квартиры - как раз в стиле Ишака! Ему такую охотничью установку раз плюнуть сделать!... Пусть так, но тогда все равно надо найти ответ на вопрос: в чем он, Комаровский, мог мешать Ишаку.

Альфред Викторович пошагал вдоль забора в направление к реке, тщательно перебирая в мозгу все детали миновавшей беседы, пока не затормозил внимание на фразе Ишака: "Я бы посоветовал вам для пользы здоровья прекратить отношения с хозяйкой этого дома." Правильно. А он ответил прямо: "На место хозяина метишь?" И, вполне вероятно, в этой идее заключался смысл всех намеков Ишака и его страх, что Альфред Викторович перебежит ему дорогу, по которой Ишак собирался двигаться к брачному алтарю имея под руку невесту в лице Нины Чураковой со всем её неисчислимым наследством мужа.

В неторопливом темпе собственного движения к реке Альфред Викторович принялся раскручивать мелькнувшую мысль. То, что телохранители босса традиционно спят с молодыми женами своего хозяина, идея тривиальная до пошлости. Иначе просто и быть не может: босс занят бизнесом, женушка чаще всего томится бездельем и альянс с молодым, здоровым, очень часто неглупым парнем просто предрешен. Ишак служил у Чуракова четыре года, из них три при этом была и Нина. Ишак - холост, интересен. Нина... О её темпераменте Альфред Викторович имел очень высокое мнение. Так что - Ишак убоялся его, пана Комаровского как соперника?!

Альфред Викторович даже рассмеялся вслух при этой мысли. Он был, разумеется, крайне высокого мнения о своей персоне, но самомнение никогда не застилало ему глаза. Флиртовать, спать с ним, получать уроки политеса Нина могла по прежним временам - это так. Но Альфред Викторович трезво отдавал себе отчет в том, что молодая, современная дама, оказавшись вдовой при капитале, обязательно подыщет себе что-нибудь более перспективное, чем он, Альфред Викторович.. Ей - двадцать четыре, ему - пятьдесят восемь (не лукавь, зараза, - пятьдесят девять, почти!). Накинули десять грядущих лет ей тридцать пять, расцвет жизни! А ему.... Старый хрыч! Какой из него управитель наследства, хозяин дома и пылкий муж? Накинь ещё жалкий десяток лет и Нина все ещё останется хоть куда - в дело, в постель, а он уже будет прикидывать размеры гробика по своему росту, в лучшем случае.