Аферисты - Славные времена - Страница 33

Альфред Викторович не слышал, как неприлично расхохоталась Матильда, только увидел блеснувшие золотые зубы в её раскрытой пасти. Потом она заговорила, как разглядел оглушенный Альфред Викторович, но осмыслить он сумел только вторую фразу.

- Его зовут Валерий! Валерий Меньшов! У тебя, Альф, уже склероз помноженный на маразм развился! Парень неделю назад приехал из Питера, где ты его мог видеть?!

- Все равно, - пролепетал Альфред Викторович. - Нам надо поговорить.

- Если вам так угодно, пожалуйста. - новоявленный Валерий легко шагнул следом за Альфредом Викторовичем, который со слепу наткнулся на стул, без деликатности отодвинул в сторону какую-то даму и, наконец, вывалился в коридор, где обернулся и прошипел в лицо парня.

- Ты что дуришь, подонок?! Мы влипли!

- Кто влип, Альфред Викторович? Я вас продолжаю не понимать.

М-да... Внешне это был все тот же Слава, но по манере поведения, по речи - совсем другой человек: старше, строже, воспитанней....

Альфред Викторович "потерял лицо", как говорят китайцы, когда засуетился испуганно, забормотал скороговоркой.

- Ты дурачка из себя не строй! Я тебя за собой как миленького утоплю! Ты, мерзавец, не отвертишься! У меня свидетели есть, я....

И пока он пробормотывал какую-то несвязную чепуховину, Валерий спокойно отвернул полу пиджака , изящным движением достал из внутреннего кармана плоский бумажник и вытянул из него документ.

- Прошу вас, Альфред Викторович. Вот мой студенческий билет.

Альфред Викторович схватился за книжечку, как утопающий за надутый презерватив. Несколько секунд он, кроме расплывчатых кругов, перед глазами ничего не различал, а потом убедился - перед ним билет студента МГУ второго курса факультета теле-журналистики, Валерия Кирилловича Меньшова со всеми полагающимися печатями и фотографией.

- Славка, - еле прошептал Альфред Викторович. - Ты меня погубишь. Без всякой пользы для себя... А я тебе ещё могу пригодится.

Ответ прозвучал едва слышно - процеженный сквозь сжатые зубы.

- Чем ты мне пригодишься, трухлявый пень? Я и так хорошо усвоил твои уроки. Спасибо за науку и пошел к черту. - а затем он широко улыбнулся и закончил чуть повышенным, но все тем же вежливым голосом. - Меня часто путают с другими людьми, Альфред Викторович, я к этому привык - Зачем ты путаешься с Матильдой? Это не тот объект! - уже вовсе полнейшую ерунду выговорил ополоумевший Альфред Викторович и опять же получил обворожительную улыбку в ответ.

- Я не путаюсь с Матильдой Яновной. Она обещала мне небольшую работу по части танцев в её клубе.

- Там не клуб, а бардак!

- Какие неприличные выражения, Альфред Викторович! Клуб Матильды Яновны посещают очень известные, уважаемые люди... Половина Госдумы пасетеся у неё на коврах.. Не всегда, конечно, афишируют свои посещения... Но у меня не создалось такого впечатления, что это... Как вы сказали? "Баркад"? Отнюдь, отнюдь. Но, естественно, каждый имеет свою точку зрения и свои заблуждения. Простите, но мы тоже уезжаем, я хочу попрощаться со вдовой.

- Не смей к ней подходить, гаденыш! - пригрозил было Альфред Викторович, но молодой человек глянул на него с интеллигентным осуждением в ясных глазах.

- Было бы неприлично, Альфред Викторович, сами понимаете, уходить из дома не попрощавшись с хозяйкой, - укоризненно сказал прохиндей и повернулся к собеседнику спиной.

В некотором сиреневом тумане, застлавшим глаза, Альфред Викторович различал еще, как Валерий походкой штатного танцора приблизился к Нине, поцеловал ей руку, что-то произнес, играя громадными глазищами. Нина вскинула голову, тревожно смотрела в лицо молодого человека и со стороны это уже никак не казалось прощанием двух лишь сегодня познакомившихся людей - да ещё на похоронах!

С невероятным напряжением памяти Альфред Викторович вспомнил, где расположен туалет, принялся его искать, но поначалу наткнулся на Гнома с Ружьем. Почти карлик оскалил зубы где-то на уровне пояса Альфреда Викторовича и сказал с издевкой.

- Ну что, нахлебник, последний раз гуляешь здесь на халяву? Ишь нажрался на прощанье, аж красный, как вареный рак!

Общаться с хамами Альфред Викторович не любил, отодвинул карлика в сторону, нашел туалет, запер за собой дверь и опустился на унитаз, не снимая брюк. Продолжительное время он даже не мог определить - отчего у него трещит голова: то ли от переизбытка обрушившихся мыслей, то ли от полного отсутствия оных. Затем все же пришел к выводу, что мыслей чересчур много, чтобы в них с лету навести порядок и решил предаться лишь чувствам, понадеявшись, что хоть интуиция ему что-нибудь подскажет. Интуиция не подвела, тут же выдала четкую информацию:

- "Ты попал в красивую ловушку, пан Комаровский! Без потерь из неё не вырвешься и неизвестно, вырвешься ли вообще!"

- "Какую ловушку?" - в полном отчаяние спросил Разум Альфреда Викторовича.

- "Элегантную ловушку, Комаровский! На тебя повесят труп, ограбление бизнесмена, и радуйся, что высшая мера наказания в России отменена указом Президента! Так что сидеть тебе до скончания века в тюряге - пожизненно. До свиданья, ничем помочь не могу!"

- И ты, Брут, с ними, - прошептал Альфред Викторович, встал, помочился и вернулся в поминальный зал, стремясь сохранять независимость и легкость общения со всеми.

Но особо общаться уже не пришлось. Пока он приходил в себя, укрывшись в туалете, значительная часть гостей ушла (в спортзале ещё не подымались со стульев) и теперь за столом оставались лишь самые близкие. Негромко переговаривались несколько незнакомых Комаровскому людей (может быть, кто из родственников покойного) а так же Беркин, Ишаков, Матильда, адвокат фирмы мрачный Илья Шептунов и Нина. Младший совладелец фирмы - Николай Николаевич Тарасов, сидел поникший. Он как начал плакать на кладбище, так и не мог остановиться. Иногда он, особенно громко всхлипнув, поднимал голову, потерянно оглядывался, смущался, краснел и казался значительно моложе своих тридцати трех лет - потому его все называли попросту - Колей.